Телезвезда

После бурно проведенной ночи Марья Ивановна, женщина бальзаковского возраста, с трудом поднялась с постели.
— Матерь Божья, — застонала она, увидев себя в зеркале. С непривычки ужасно болела и кружилась голова, ломило все тело. Обувая сандалии, она мельком взглянула на вчерашнего гостя,  лежавшего на грязном полу в какой-то  неестественной позе.
— Разлегся, — недовольно проворчала Марья Ивановна и поплелась во двор.

В ее доме — нет, скорее, хибаре — иногда собирались странные личности. В основном, это были интеллигентные, образованные, но по каким-то причинам,не состоявшиеся люди.   Пили самогон, приобретенный у соседки тети Клавы, а потом горячо спорили о политике, философствовали, делились воспоминаниями о прошлом, рассказами о том, как когда-то они были успешны и счастливы. Иногда дрались, отстаивая свою поруганную с их точки зрения честь.
Мария Ивановна, в прошлом - студентка филфака, из благополучной семьи. После смерти родителей, она тихая, неказистая и даже угловатая,  как-то очень быстро вышла замуж. Ее муж,  видный красавец- горделивый и самоуверенный относился к ней с пренебрежением, она же мечтала о счастье. Но новоиспеченному мужу нужна была лишь ее квартира в центре города. Спустя полгода он подал на развод и на раздел имущества. У него все было схвачено!  Так Мария Ивановна из шикарной квартиры в центре города оказалась на задворках, в полуразрушенном доме. Без нормальных условий и средств к существованию.  И помочь ей было некому.

       Что вообще было вчера, Мария Ивановна совершенно ничего не помнила: «Да…видно старею, слабею».
Возвратившись с улицы, она на миг будто ослепла. После яркого солнышка в темном жилище стояла непроглядная тьма. Наткнулась на гостя, который по-прежнему не подавал признаков жизни.
— Коль, а, Коль, вставай, — проворчала она, — уже утро, пора домой.
В ответ — ни звука. Она склонилась над Николаем и вздрогнула, увидев его мертвецки бледное, землистое  лицо. Прикоснулась к ледяной руке — и у нее не осталось сомнений: Николай был мертв.
«Что делать? Что теперь будет? — Мария Ивановна в ужасе отшатнулась,  увидев, испачканную  кровью руку. Может, его спрятать куда-нибудь, — пронеслось в голове. Но ведь найдут-же, да еще меня и обвинят» … Немного поразмыслив, женщина приняла единственно правильное решение  — стала звонить в милицию.

                                                     ***
Спустя пятнадцать минут на обычно безлюдном захламленном дворе Марьи Ивановны негде было и яблоку упасть. «Ты гляди, понаехали: и менты, и журналисты, и криминалисты, — удивлялась  она. Какая удача! Я, — Марь-Ванна, — наконец-то,  востребована».
Женщина, предчувствуя, что будет  в самом центре внимания, накрасила губы яркой помадой, старательно причесала волосы.  Как умела, подвела глаза и предстала перед камерами.  Ее внимательно слушали, а она, с трудом вспоминая вчерашний день, давала показания, при этом перед камерами собкоров, чувствовала себя абсолютной звездой. «Смотри-ка, вот что значит убийство, — восхищенно думала она, — и сколько же внимания к моей персоне! Марья Ивановна, жеманничая, доверительно рассказывала, акцентируя внимание на том, что женщина она одинокая, а вчера к ней пожаловали гости. Принесли бутылку водки.
— Ко мне мало кто ходит, и я была рада этим двум… Они иногда приходили ко мне, правда, ссорились постоянно. Я собрала на стол, чтобы посидеть по-человечески, — рассказывала Марья Ивановна, — а потому как была голодна, сразу и отключилась… Помню только, что стены с обоями», — она, пытаясь блеснуть знанием творчества своего кумира Высоцкого, широко улыбнулась, показав гнилые зубы и, спохватившись, быстро рукой прикрыла рот. Увидев, что ее попытку пошутить восприняли с недоумением, она сменила тон и, торопясь, залепетала о том, как пришли два друга Николай с Григорием и стали о юности, о любви  вспоминать. А им было что вспомнить. Ведь жили на одной улице, в один детский сад ходили, в школе за одной партой сидели, в футбол в одной команде играли, в пионерском лагере вместе отдыхали…

Друзья с детского сада они вдруг стали смертными врагами. Причина была  банальна – Колька  у Грини его девушку Светку увел. Прямо у него на глазах. Подошел на танцах, пригласил Светку, она и пошла с ним.  Гриня, видя как Светка в танце прижимается к его другу, нервничал, отчаянно кусал губы, а потом вышел из клуба за угол перекурить. А когда вернулся обратно, ни Кольки, ни Светки уже не было — сбежали поганцы! Григорий не простил Светку, так же, как и всю  жизнь не мог простить своему другу  его коварство.  Вскоре Николай женился на миловидной девушке Даше, прибывшей к ним в город по распределению после кулинарного техникума. Николай был счастлив! А вот, Григорий  так и остался один.  Не смог забыть свою первую неразделенную любовь – голубоглазую Светлану. Николай жалел друга, часто приходил к нему скрасить его одиночество, вытаскивал  на рыбалку или по грибы. И вроде бы все нормально, но… была какая-то напряженность у них в отношениях. Особенно когда Григорий выпивал рюмку другую,  один и тот же вопрос, срывался с его уст: «Ладно бабы предательницы, а как же ты, мой самый лучший друг, мог так со мной поступить?! Зачем ты ее увел? Она же тебе не нужна была. А я ее любил». На что Николай отвечал : «Прости, брат, прости, виноват. Бес попутал» .

Все именно так  начиналось и в тот роковой вечер. Николай  решил устроить судьбу Григория, а именно: сосватать ему Марию, которая живет на соседней улице. А что — женщина она одинокая, образованная. Домик, правда, хилый, но ничего, Гришка – мастер на все руки, починит! Лишь бы они поладили…
Марья Ивановна встретила их приветливо, но Григорий на нее не реагировал. Она как могла включала свое женское обаяние – пела, цитировала Ахматову, анекдоты рассказывала, даже пыталась плясать – все впустую! А  вскоре и вовсе уснула. Григорий с Николаем продолжали застолье. Григорий снова и снова вспоминал о своей несостоявшейся любви, корил Кольку, пускал скупую мужскую слезу. Но на этот раз Николай молчал. Он сидел, насупившись: попытка сблизить Григория с Машей не удалась — не вышло у них ничего, а он, Николай, так надеялся. «Вот однолюб чертов»! Николай сменил свою тактику.  Он больше не просил у друга прощения, а хлестко  бросил ему в лицо:
— Да шлюха она была, твоя Светка. Я это сразу понял, потому и повел ее в тот вечер на сеновал».
Григорий замер. Фраза прозвучала, как пощечина…
— Что?! Что ты сказал? Повтори! У него вмиг высохли слезы. Светку, которую он всю жизнь боготворил и боялся к ней прикоснуться, этот гад в первый же вечер потащил на сеновал!? Глаза Григория налились кровью. Николай молчал. Он никогда ранее не видел друга таким возбужденным и уже не рад был, что спустя двадцать лет решился рассказать ему правду.  Поднялся. Хотел уйти и в этот самый момент его лучший друг  всадил ему нож в бок по самую рукоятку. Потом встал и двинулся к калитке, но тут Николай застонал... Григорий вернулся, выдернул нож и еще дважды изо всех сил ударил бывшего друга.
—За любовь!» — твердо сказал он и, обтерев лезвие ножа прямо о свою рубаху, двинулся прочь, куда глаза глядят.
                                     ***
Арестовали Григория дома — он паял прохудившуюся кастрюлю. Увидев работников милиции, поднялся,
Аккуратно сложил инструмент, взял уже собранную сумку и сказал:
—Я готов. И ни о чем не жалею. Я бы его снова убил – за любовь!  
Григория вели по улице.  Марья Ивановна, горько всхлипывая,   провожала его рассеянным взглядом. «Вот ведь как бывает, — размышляла она, смахивая слезу, — ведь, на самом деле, очень хороший этот Григорий: тихий, добрый, серьезный, а любил всю жизнь эту дуру Светку. Ну, почему так несправедлив мир? Почему ее, а не меня? Как жаль…
А вообще, не случись беды, так  никто бы и не узнал, что есть в глухом районе огромного города  я – красавица Марь-Ванна».
Вскоре Марию Ивановну мельком показали в хронике  криминальных новостей. Она чувствовала себя настоящей телезвездой  и все ждала, когда  снова в ее хибару пожалуют  гости...